Простите няню. Часть I

— Да, и заберите с собой Мишу, — повелительным тоном произнесла модельного вида блондинка, крутанувшись на высоких каблуках, да так, что разлетелись полы туго схваченного халата, и исчезла в гостиной.

Яна устало вздохнула и покосилась на спящего младенца. Николай прилежно сопел и просыпаться не собирался.

— Вот с парнишкой мне повезло, — улыбалась она, разглядывая фарфоровое личико своего подопечного.

Тонкие черты, словно срисованные с иконописного младенца, миролюбие и приветливая улыбка маленького Николеньки могли растопить любое сердце. Его любили все. От хмурых бритоголовых охранников, которые и своих-то детей редко баловали вниманием, до просто прохожего, случайно повстречавшегося на прогулке.

— Миша, давай я тебе помогу, — присела Яна перед молодым человеком лет шести.

Тот, сурово нахмурив бровки, принялся самостоятельно шнуровать ботинки, усердно сопя, искоса поглядывая на коляску.

— Сейчас буду кричать, — признался малыш и добавил, — громко.

— Зачем?

— А чего он все время спит и спит? — недовольным голосом пожаловался на брата Миша. — А обещали, что мы с ним играть вместе будем. Да какие уж тут игры, — он горестно вздохнул и посмотрел на Яну.

— Вот подрастет немного и будете играть.

— Когда это будет, — разочарованно махнув рукой, Миша побрел на улицу.

Стремительным ураганом в прихожую влетела давешняя блондинка и, хлопнув дверью, обрушила на Яну сто одно указание.

— Так, погуляете с детьми. Затем приготовите обед для Миши, покормите Колю, погладите детские вещи, потом уберетесь в детских...

— Инна Вадимовна, — Яна старалась говорить тише, чтобы не разбудить малыша, который стал тревожно ворочаться, — я, кажется, что-то не так поняла...

— Что вы там еще не поняли? — нарисованные брови презрительно взметнулись вверх. — Я вам русским языком говорю: покормите детей, потом займетесь уборкой. Да и не забудьте парогенератором почистить костюмы мужа. Химчистка, зараза, такая дорогая.

— Но... — Яна слегка замялась, затем набрав в легкие больше воздуха, тихонько произнесла: — В агентстве мне сказали, что я буду работать только с одним ребенком. С Колей...

— А кто вам говорит, что вы будете работать с Мишей? Мишей занимаюсь я. Подумаешь, погулять и покормить. Не велик труд. Да и костюмы почистить, минутное дело.

Она раздраженно процокала каблуками и хлопнула дверью.

— Да за такие деньги, что вам платит муж, вам надо нам ноги мыть и воду пить, — донеслось из коридора.

Да, ситуация. Яна взяла малыша на руки и выкатила коляску на крыльцо. Тут же подскочил гориллоподобный охранник и с застенчивой улыбкой произнес:

— Я вам помогу.

Поблагодарив взглядом служивого, она вновь уложила Николая и прикрыла его шерстяным пледом. На улице заметно похолодало. Сырой осенний ветер моментально выветрил остатки домашнего тепла и заставил Яну заметно поежиться.

— Не замерзнете? — участливо спросил все тот же охранник. Остальные прилежно молчали, делая вид, что до новой няньки им нет ни какого дела.

— Нормально, — ответила Яна, придав голосу необходимую твердость. Ей было холодно, но тратиться на теплые вещи совсем не входило в ее первоочередные планы. Обещанные пятьсот долларов выплатят не раньше, чем через месяц. Половину суммы нужно будет отдать в агентство. Оставшиеся крохи месячного жалования отправить сыну и дочке. Хорошо хоть на еду тратиться не придется.

Менеджер агентства истово божился, что семья чудная, мама и папа прилично воспитаны, а это значит, матом в присутствии прислуги не выражаются и задержек с зарплатой у них почти не бывает. Про то, что няни там неуклонно меняются, стыдливо умолчал, справедливо полагая, что комиссионные свои он завсегда получит, а там уж как фишка ляжет. Деваться этой, зажатой до обморочного состояния украинской тетеньке некуда, так что будет терпеть и деньги за свое трудоустройство беспременно заплатит.

"Не сутулься", — напомнила себе Яна и, приметив одинокую фигурку Миши, направилась к нему. Коляска весело откликнулась чуть слышным поскрипыванием, словно предвкушая заманчивые перспективы грядущего отдыха.

— Ну что, двинулись?

Миша недоверчиво покосился на няню.

— А ты меня бить не будешь?

Яна замерла и во все глаза уставилась на мальчика.

— Ты что малыш? Тебя, что кто-нибудь, обижал?

— Да нет... У меня их знаешь сколько побывало! Просто мама говорит, что все няньки дуры и садюги. Ты — садюга?

"Садистка что ли?" — озадачилась Яна.

— Вроде нет, — толкая вперед коляску, неуверенно произнесла она.

— Посмотрим, — махнув рукой, отозвался Миша и зашагал вперед.

Первая прогулка не заняла много времени. Мальчишка злился на Яну, потому что та не могла двигаться живее, злился на брата, который мирно спал и вовсе не собирался с ним играть. Вяло покопался в песочнице, поковырял носком ботинка землю, поинтересовавшись у Яны: "Знаешь, где зарыт клад?" и, не дождавшись ответа, уселся на качели.

Солнышко спряталось, оставив вместо себя порывистый ветер и мелко накрапывающий дождь. Яна потопталась на месте, потом принялась энергично расхаживать, двигая вперед коляску, пытаясь согреться.

— Мама не разрешает качать Кольку, — приближаясь к Яне, строго произнес он. — Его нельзя трясти. Он же кесаренок.

Подивившись такой совсем не детской осведомленности, чудно звучащей из уст шестилетнего ребенка, она перестала возить коляску, поставив ее на тормоз.

Привстав на цыпочки и старательно вытягивая шею, Миша попытался взглянуть на брата. Когда-нибудь же он выспится?

Яна легко подхватила мальчика на руки.

— Спит? — спросила она, возвращая его на место.

— Ага.

— Давай поиграем? Ты прячешься, а я тебя ищу.

— Нет, давай лучше в догонялки, а то ты совсем замерзла. А так хоть согреешься.

— Что, так заметно? — улыбнулась Яна, проведя рукой по Мишиным кудрявым волосам.

— А то, — хмыкнул он.

Они немного побегали, не теряя из вида коляску, затем, слегка отдышавшись, засобирались домой. Время неумолимо приближалось к кормлению, а полуторамесячный Николаша очень не любил проволочек в таком, на его взгляд, чрезвычайно важном мероприятии, как своевременный прием пищи.

— Почему у ребенка куртка грязная? — вместо приветствия грозно спросила маменька. — И ботинки все в грязи. Вы что, совсем за ним не смотрели?

— Так дождь же, — извиняющимся голосом принялась оправдываться Яна. Доставая малыша, она с тревогой посмотрела на настенные часы. Для подготовки к кормлению у нее оставалось совсем немного времени, чтобы расходовать его на бессмысленные объяснения. Нужно было успеть переодеть маленького, провести необходимый комплекс упражнений на мяче, рекомендованный приходящим педиатром, взвесить и передать родительнице в собственные руки.

— И ничего она не грязная, — недоуменно произнес Миша, рассматривая куртку. — А ботинки... Что ж, мы же бегали.

— Как бегали?! — взвизгнула Инна и легко, как мячик, подпрыгнула на волне собственного визга. — Тебе же категорически нельзя бегать. Вы что, совсем ополоумели?

— Но вы мне ничего не сказали, — потерянно произнесла Яна.

— Этого не может быть! Вы просто не услышали. А я говорила, говорила, — забыв про кормление, продолжала возмущенно выкрикивать маменька.

Николай проснулся и с тревогой прислушивался к матушкиным гневным возгласам.

Времени оставалось ровно столько, чтобы переодеть и взвесить малыша. Яна совершенно растерялась, судорожно соображая, что ей сейчас делать. Продолжать слушать гневные тирады, пытаясь что-либо произнести в свое оправдание, либо молча подняться в детскую и заняться приготовлением к кормлению.

— Что вы столбом стоите? Идите уже, переодевайте ребенка. Остолопка какая-то мне досталась.

Яна вспыхнула, но постаралась взять в себя в руки. Спокойствие, только спокойствие. За этим приказным, хамским тоном скрывалось отчаянное желание словить свой главный в жизни кайф, покуражиться над прислугой при малейшей возможности. Няня глубоко вздохнула, стараясь ухватить малыша поудобнее, и стала спешно подниматься по лестнице.

Коленька ободряюще улыбался, словно извиняясь за маменьку грубость и бестактность. Терпеливо ждал окончания всех гигиенических процедур, что-то нежно напевая на своем младенческом наречии.

Застегнув последнюю кнопку на тонюсеньком боди именитого французского дизайнера, она уложила малыша на весы. Взвешивания до кормления и после оного давали отчетливое представление, сколько ребенок съел, сколько у мамы молока и хватает ли маленькому еды.

— Взвесили? — заглядывая в детскую, уточнила Инна.

— Да. Вы здесь будете кормить или отнести ребенка в вашу спальню?

Маменька надолго задумалась.

— Пожалуй, в спальне. Несите, — и поплелась следом.

— Можете выпить кофе, — забирая ребенка, величественно произнесла она.

— Спасибо, — едва заметно улыбаясь, Яна отправилась в столовую.

Крупная, дородная, с мягким бесформенным лицом и тонко накрашенными губами женщина встретила ее недоуменно насторожено. Вопросительно подняв брови, она уставилась на вошедшую.

— Здравствуйте, — приветливо улыбаясь, Яна представилась. — Я няня. Меня Яной зовут.

— Наслышаны уже, — и, скептически посмотрев, добавила, — все ходют и ходют. Прямо проходной двор какой-то.

Яна неловко улыбнулась, размышляя, как лучше реагировать на злобную реплику. Перевести в шутку? Не заметить и промолчать? Или все-таки ответить, резко, то есть попросту нагрубить, нахалке.

— Что же делать, — вздохнула Яна, — доля наша тяжкая. Сейчас ведь жизнь какая? Либо ты обслуживаешь, — намекая на их схожее положение, — либо тебя обслуживают. А у меня самый чудесный объект для обслуживания, маленький Коля. Так что я не в претензии.

Молчаливо помешивая что-то в кастрюльке, судя по запаху, это был чесночный соус, женщина недовольно хмурилась.

Понятно, взаимопонимание отменяется. Так что и с кормлением няни намечаются определенные проблемы. Самовольно шарить по полкам и брать еду Яна не станет. Воспитание не позволит. Покупать самостоятельно? На это не будет времени. Проживает семья в большом загородном доме, совершенно оторванным от благ цивилизации. Продукты и прочие радости жизни в больших количествах закупаются и привозятся водителями либо охранниками. Соваться к ним со своими копейками и озадачивать просьбами Яна тоже не станет. И что же делать?

— Инна Вадимовна, разрешила мне выпить кофе, — произнесла Яна нейтральным голосом, давая понять, что на большее она не претендует.

— Ну так и пей себе на здоровье. У нас самообслуживание. Вон кружка. Там кофе. Смотри банки не перепутай. Для прислуги отдельно покупается. Не хватало мне еще нянек обслуживать.

Сыпанув в кружку растворимого кофе, жуткое пойло, как оказалось впоследствии, Яна налила кипятка. Чайной ложечки в досягаемой видимости не наблюдалось, спрашивать не хотелось, и она терпеливо ждала, когда же этот скверно пахнущий напиток наконец-то растворится. На вкус он оказался кисловато прогорклым и совершенно не бодрил.

— Вы убрались в детской? — послышался голос откуда-то сверху.

Выплеснув остатки в раковину, Яна сполоснула кружку и поспешила наверх.

— Вы убрали в детской? — повторила вопрос маменька, подозрительно поглядывая на няню.

— Еще нет.

— А где вы были?

— Выпила кофе.

— Так долго?

Недоумение было почти искренним. Возможно, двадцать минут, отведенные для кормления малыша, находящегося на грудном вскармливании, это приличный срок, за который, вполне вероятно, можно и попить, и поесть, и навести порядок в детской. Не иначе нужно родиться с навыками Марьи-искусницы, что бы все успевать.

"Мне нужна эта работа", — каждый божий день словно молитву повторяла Яна. Изо всех сил стараясь не замечать повелительно-снисходительного отношения к ней членов семьи и прочих особей, обретающихся в доме.

Я справлюсь. Я сильная. Я смогу.

Продолжение следует